– Морские уточки! Хрустящие, сладкие! – вторил ему другой.

А потом принцессы услышали голос прямо у себя за спиной:

– Они уже близко.

Нила стремительно обернулась. За ними плыла русалочка в красном жакете, которую они видели в кафе. Ее хвост и туловище были окрашены в белый цвет и усеяны оранжевыми пятнами, как у карпа кои. У незнакомки были миндалевидные глаза и высокие скулы, черные волосы скручены в два узла на макушке; на плече висела вышитая шелковая сумка, а за спиной – меч в ножнах.

– Они приближаются, – повторила незнакомка. – Вы должны бежать.

– Кто приближается? – спросила Серафина.

– Муарте пилоти – так их называют местные. Это значит «Всадники смерти». Люди Трао.

– Кто ты такая? – встревожилась Нила.

– Меня зовут Лин, я из Циншуй, что в государстве Цинь.

Лин окликнула проплывавшего над ними гигантского морского дьявола[29] и заговорила с ним на чистейшем скатском языке. Потом спросила что-то на рыбийском у стайки анчоусов. Наконец какая-то колюшка[30] сообщила русалке необходимую информацию.

– Их пятьдесят, скачут верхом на гиппокампах, – сказала Лин. – В трех лигах отсюда, но движутся быстро.

Нила ощутила покалывание в плавниках.

– Ты знаешь много языков, – заметила она.

– Я омнивокса, – объяснила Лин.

Нила знала, что омнивоксы встречаются очень редко. Русалки, наделенные таким даром, могут говорить на всех диалектах русалочьего и способны общаться почти с любым морским существом. Покалывание в плавниках сделалось сильнее; Нила подозревала, что Лин из Цинь – не простая русалочка.

– Вы даже не замаскировались, – продолжала между тем Лин. – Они заметят вас в два счета, даже с такой ужасной стрижкой.

– Гм, спасибо за комплимент, – сказала Серафина. – Кажется, действие иллюзио закончилось.

– Как ты узнала, кто мы? – резко спросила Нила.

– Ну, вас трудно не заметить. Ваши платья стоят больше, чем здешние обитатели зарабатывают за год. К тому же Трао приказал везде развесить ваши портреты. За ваши головы назначена награда, двадцать тысяч трокий за каждую. За вами охотятся все охотники за головами… только ленивый не мечтает вас поймать. Если уж я вас узнала, то головорезы и подавно не ошибутся. Вам нужно поскорее убираться отсюда. Лично я собираюсь достать еды, потом поплыву по течениям на север и найду какую-нибудь пещеру до того, как появятся Всадники смерти. Предлагаю вам сделать то же самое.

– Ты знаешь, что это за место?

– Это что, шутка? Вы не знаете, где находитесь? Вы обе просто безнадежны. – Лин покачала головой. – Это Раднева, мы в Черном море. До реки Дунай отсюда два дня вплавь, а если проплыть еще дня два-три – доберемся до реки Олт.

– А откуда ты знаешь… – начала было Серафина.

– Откуда мне известно, куда вы направляетесь? – закончила за нее Лин. – Потому что я сама туда плыву.

И она тихо затянула песню, которую пели йеле.

У Нилы засветились плавники: ее подозрения только что подтвердились. Лин знает это песнопение, значит, ей снился тот же самый сон. Ее тоже позвали йеле.

– Я та, у которой «песни всех тварей в устах». Вража позвала меня, как позвала тебя, дочь Мерроу, – сказала Лин, обращаясь к Серафине. – А ты которая из пяти будешь? – спросила она Нилу.

– Та, в ком «свет яркий горит». – Нила мрачно посмотрела на Лин.

– Ну разумеется, – нахально заметила та. – И как я сама не догадалась?

Нила нахмурилась. Все происходящее ей не нравилось, пугало и раздражало.

– Извини, что не свечусь прямо сейчас. Недавно нам пришлось пережить несколько неприятных моментов. Сущая ерунда. Всего лишь вторжение врагов и похищение, потом нападение головорезов, вооруженных ружьями для подводной охоты. Несколько раз пришлось удирать во все плавники, чтобы спастись. Еще мы застряли в зеркале с чокнутым психопатом. Возможно, завтра мой свет вернется, – язвительно сказала она.

Лин серьезно посмотрела на принцессу.

– Если вы не переоденетесь и не уплывете отсюда, вас ждет кое-что похуже… – Она умолкла, лицо ее приобрело отстраненное выражение, словно русалочка прислушивалась к какому-то разговору, происходившему далеко отсюда.

– Что такое? – насторожилась Нила. – Ты еще что-то слышишь?

– Не знаю. Может, это просто болтовня макрели. – Лин нахмурилась. – Хотя похоже на смех. Странно.

– Это чудовище, – мрачно произнесла Серафина. – Я тоже его слышу.

– Но раньше я слышала его смех только во сне, в кошмарах. Это значит, что…

– …оно становится сильнее, – закончила Серафина.

– Ага, – угрюмо кивнула Лин. – Полагаю, так и есть. Ну ладно. Увидимся у йеле, может быть.

Она поплыла прочь.

Серафина положила руку на плечо подруги.

– Я понимаю, что ты сейчас чувствуешь, но нам нужно плыть с ней. Она одна из нас.

От этих слов Нилу охватила дрожь. «Одна из нас». Какая-то часть ее сознания все еще хотела верить, что все это происходит не по-настоящему. Часть ее надеялась, что кто-то – дядя Байлаал, отец, один из Хищников – вот-вот прискачет на большом белом гиппокампе и скажет, что все закончилось, Трао пойман, все в порядке, и ей не нужно отправляться в опасное путешествие, встречаться с кучкой жутких ведьм в темной пещере и, самое худшее, с той тварью в круге водного огня. Встреча с Лин перечеркнула все эти надежды.

– Нила?

– Ладно, поплыли, – согласилась Нила. Голос у нее немного дрожал.

– Лин, подожди! – закричала Серафина. – Мы плывем с тобой.

В голове Нилы продолжала звучать песня йеле, русалочка слышала призыв седовласой ведьмы.

– Что ж, баба Вража, одну нашли, осталось три, – прошептала маталийская принцесса.

Они с Серафиной поспешили догнать уплывающую Лин.

– Я сейчас готова убить ради одной конфетки бинг-бэнг.

– А разве в прошлом ты не была готова на все ради этих конфет? – спросила Серафина.

Русалочки плыли вдоль подводной песчаной отмели. Вечерело. Они покинули Радневу два дня назад и с тех пор плыли без устали, останавливаясь только ночью, чтобы поспать. Сначала они пели заклинания вело, чтобы ускориться, но потом поняли, что подобные заклинания очень трудоемки даже в соленой воде, а в пресной воде магии требуется еще больше. Используя обратные течения, они плыли на север, вдоль побережья Болгарии, к Румынии и устью реки Дунай.